Мифы об эволюции человека - Александр Соколов

Но, разумеется, бывают случаи, ставящие в тупик даже опытных профи. Как правило, тому есть несколько причин.

Во-первых, некоторые кости у человека и у человекообразных обезьян действительно с трудом различимы, ведь мы – ближайшие родственники. Когда найден комплектный скелет, обычно диагностика не вызывает затруднений, но об изолированных костях могут возникать споры.

Да что там обезьяны!

Еще более вопиющими примерами служат находки в Орсе в Южной Испании: исследователи уже много лет спорят о принадлежности осколка эмали моляра Барранко Леон человеку или гиппопотаму, фрагментов плечевых костей из Вента Мицены и Куэва Виктории – человеку или копытному, фрагмента свода черепа из Вента Мицены – человеку или жеребенку, фаланги из Куэва Виктории – человеку или ископаемой геладе.

Другая потрясающая история – «ключица ископаемой обезьяны» из Ливии, найденная в 1979 г., а в итоге оказавшаяся… ребром дельфина. Ошибку распознал выдающийся палеоантрополог Тим Уайт{97}.

Во-вторых, у ископаемых существ сочетание признаков запросто могло быть иным, нежели у их современных родственников. Порой – причудливым и непривычным.

Помните, как ученые мужи не хотели признавать питекантропа? Ну не может – считали они – такой примитивный череп принадлежать обладателю столь современной бедренной кости! Скепсис был сломлен только после новых находок, подтвердивших, что такое сочетание возможно и даже обычно для древних гоминид. Мы восхищаемся самоотверженностью Дюбуа, бросившего вызов консерваторам, и корим ученых прошлого за их косность, однако в консерватизме научного сообщества есть несомненный плюс. Чтобы пробить «стену недоверия», первооткрыватели вынуждены искать самые убедительные, самые надежные подтверждения своих идей. А в результате – совершенствовать методы анализа находок, даже фрагментарных.

Лучшая защита от ошибок – осторожность и скептицизм научного сообщества. Так что ответ мифу о «химерах из разрозненных костей» таков: в XXI в. мало химеру собрать, нужно еще убедить сотни ученых-скептиков по всему миру. Ведь в случае, если ошибка обнаружится, никто из оппонентов не пощадит горе-ученого.

Уже десять лет спорят о реальности хоббитов с острова Флорес. До сих пор слышны голоса противников, считающих, что маленький человечек – не новый, неизвестный науке вид Homo, а просто больной сапиенс. Скептики – авторитетные ученые – в качестве доводов задействовали весь спектр патологий, приводящих к сходным особенностям скелета: всевозможные варианты микроцефалии, синдром Ларона с мутацией гена инсулиноподобного фактора роста I, микрогирию, недостаточное развитие гипофиза, эндемический кретинизм, синдром Маевского II типа; наконец, синдром Дауна{98}… На тему загадочного хоббита опубликовано более 100 статей; позиции сторонников «болезненной версии» постепенно слабеют, но они не собираются складывать оружие.

Да, чем сенсационней находка – тем более жесткую проверку она должна выдержать.

Так как же быть с найденной «грудой разрозненных костей»? Цель антрополога – отнюдь не собирать из этих костей «нечто». Задача – разобраться, докопаться до истины. Если говорить более конкретно, то антрополог:

• постарается понять, что это за кости, к какому виду (видам) они относятся;

• рассортирует их по разным особям;

• определит пол, возраст каждой особи;

• измерит и опишет особенности, в том числе патологии;

• при необходимости подключит других специалистов – генетиков, приматологов, палеопатологов и т. д.

Вы спросите: а как по набору костей, найденному при раскопках, вычисляют количество особей?

Например, так. Останки австралопитека Люси определили как кости одного скелета, поскольку кости:

• принадлежат человекообразному существу;

• подходят друг к другу по размеру;

• имеют сходную сохранность;

• явно одного биологического возраста (взрослая особь);

• найдены в непосредственной близости друг от друга;

• не дублируются! Например, встречается только одна правая плечевая и одна левая плечевая, одна правая и одна левая локтевая, один крестец и т. д. Если смешать два разных скелета, такой картины не получится. По теории вероятности в «миксе» обязательно окажутся дубли: скажем, две левые плечевые или два крестца.

Мифы о научных методах

– Хорошо! Еще один вопрос: как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума?

Кандидат молча смотрел на Глеба.

Глеб продолжал:

– Вот высказано учеными предположение, что Луна лежит на искусственной орбите, допускается, что внутри живут разумные существа…

– Ну? – спросил кандидат. – И что?

– Где ваши расчеты естественных траекторий? Куда вообще вся космическая наука может быть приложена?

Вы наверняка встречали такого Глеба или, по крайней мере, видели на телеэкране. До боли знакомый образ! Отсутствие хорошего образования, зато широкая, но неглубокая начитанность – и непреодолимое желание спорить, поучать и «ставить на место»…

Не страшно, если в знаниях есть пробел. Этим могут грешить даже маститые ученые, ведь все знать невозможно! Дело поправимое. Самое скверное – когда человек не понимает, что знания нужны. Когда невдомек, что, прежде чем самоуверенно рассуждать и спорить, неплохо бы ими обзавестись. Невозможно, лениво «кликая» по ссылкам, наскоком «превзойти все науки». Если человек с детства не приучен думать, такой «интеллектуальный лентяй» с радостью поглощает любые суррогаты, оставаясь в полном неведении: как работает наука, на основании чего ученые делают свои выводы, откуда берется знание; как гипотезы превращаются в факты.

Миф № 32

Теория о происхождении человека от обезьяны основана лишь на их внешнем сходстве

Хотя обезьяны действительно удивительно похожи на человека, я уже писал о том, что внешность обманчива. На внешнем сходстве классификации живых существ основывали много столетий назад – вот и попадал согласно такому критерию кит (млекопитающее) к рыбам…

Кстати, великий мудрец древности Аристотель рассматривал китов отдельно от рыб, так как знал, что киты дышат легкими. Но более поздние авторы к авторитету Аристотеля не прислушались.

Многочисленные доказательства родства человека с человекообразными обезьянами делятся на:

• анатомические;

• эмбриологические;

• биохимические;

• генетические;

• поведенческие;

• палеонтологические.

Каждая из этих групп доказательств подробно рассмотрена в замечательной публикации «Доказательства эволюции»{100} (материал подготовила в 2010 г. группа российских ученых под руководством доктора биологических наук А. В. Маркова). Здесь же приведу только три любопытных факта, и прошу вас, дорогие читатели, попытаться объяснить их, не прибегая к «идее родства».

1. Умеете ли вы шевелить ушами? С высокой вероятностью – нет. Тем не менее у всех у нас есть по три специальные мышцы (с каждой стороны головы), благодаря которым мы должны бы величественно прядать ушами… но не можем. Данные мышцы полностью аналогичны ушным мышцам тех млекопитающих, которые вовсю используют их себе во благо. Последите за собакой: как только раздается незнакомый звук, она приподнимает уши и шевелит ими, одновременно поворачивая голову, – производит, так сказать, настройку на источник звука.

Мы же эту способность давно утратили, однако мышцы – наследие предков – у нас остались. Кстати, если вы считаете обезьян примитивными, взгляните на горилл и орангутанов. В отличие от шимпанзе (довольно лопоухих в сравнении с человеком), у горилл и орангутанов ушные раковины маленькие, рудиментарные, у взрослых особей они выглядят крошечными, а порой вообще скрыты в густой шерсти. Так что если постепенная редукция (уменьшение) внешней ушной раковины – это «эволюционный тренд», то по этому признаку орангутаны прогрессивны, а человек безнадежно отстал.

2. Что происходит с вашей кожей, когда вы мерзнете или когда вам страшно? По ней бегут мурашки… А говоря научным языком – срабатывает пиломоторный рефлекс. Специальные мышцы сокращаются, и волоски на коже приподнимаются, встают дыбом. У многих млекопитающих аналогичный рефлекс приводит к двум эффектам: во-первых, в случае холода поднявшиеся волоски удерживают у кожи нагретый воздух, и животное согревается. Во-вторых, при опасности зверь со вздыбленной шерстью кажется крупней, массивней и тем самым устрашает вероятного противника – конкурента или хищника.